Доброго времени суток! Не сидим на главной странице, регистрируемся! Форум полностью обновлён для вашего пользования. Надеемся, вам тут понравится, и, может быть, именно ВЫ станете тем в ком мы действительно нуждаемся При возникновении каких-либо вопросов - заходите в гостевую книгу. А мы постараемся вам помочь.
Дата и время: 13 февраля 1977 года. Рано наступившие сумерки окутывают Хогвартс. Приближается ужин. Примерно: 18:00 - 20:00.
Погода: Погода не особо радует жителей Хогвартса. Дует легкий ветерок, иногда пробрасывает морось, что немного необычно для февраля...
Извините, дорогие, но ролевая закрыта. Виной тому нехватка времени. Люблю. Белка.
чувствуюсебялохом -_-" нам очень жаль, что белка закрылась, мы всё равно её любим, да. от лица марселя, мамы и княжны хотим пригласить вас: http://36dgrs.rolka.su/
это не летсплей. но мы вас любим и нам без вас тоскливо. ждём всем, и белку тоже (мало ли)*
вы знаете, что такое тревога? нет, серьезно. вы знаете, что это такое? когда кажется, что на тебя смотрят тысячи глаз и все ненавидят. когда по телу электрический ток. когда хочется закричать "заберите меня отсюда". но никто не заберет, потому что чужая, потому что ненужна никому - ни друзьям, ни Джеймсу твоему любимому, ни родителям. родителям?! о чем ты. они так любят друг друга, что ты им совсем не нужна. зачем им ребенок? надо все же было довольствоваться собой. ты любишь их, любишь друзей, любишь Джейми, наверное, но сейчас, в этот момент, никто не сможет спасти тебя. на словах все ну очень любящие и смелые. но в этот момент никто - ни родители, ни друзья, ни магическое законодательство Англии не сможет спасти тебя, потому что дело касается смерти, милая. в этой игре все за себя, смерть = смерть, никаких фантазий по поводу подвига.. тут им нет места. им нет места среди твоих реальных, замечаю, реальных мыслей. ты же знаешь, грязнокровка. ты всего лишь грязнокровка, всего лишь пешка в этой простой игре. тут нет тебе места. тут только красивые, исключительно аристократы, онли гении. а ты другая. нет места. говорят, что гриффиндорцы не боятся? да. смелые гриффиндорцы, которые порвать готовы за друга. да вы что? какой страх? шутите что ли? а к тому же, Лили, она вообще бесстрашна. она же сильная. что ноешь? надоело быть сильной? молчи, это твое бремя, твой крест, судьба, если хочешь. а сейчас...сейчас после этого убийства "грязнокровки" ты понимаешь, что и тебя ждет то же самое. может.быть. а может, и не быть. нельзя быть уверенным ни в чем. может быть, ты безумно глупа, но ты не веришь, что это Слизерин. да. для тебя Слизерин что-то вроде милых злючек. да-да, довольно милых. тебе нравятся эти скандалы, ссоры, споры, тебя к ним тянет, неимоверно влечет, но ты не можешь признаться никому - даже себе. потому что ты... Ли-ли. ходячий позитив, девочка-улыбка. что тебе делать с людьми из Слизерина - угрюмыми, злыми, жестокими, в конце концов. ты другая. все так думают. давай не будем им мешать? а тебе все надоело. все-все. все эти "должна", все эти постоянные "держись", как они не поймут, что нет сил уже держаться, хочется кричать, рыдать, умирать, в конце концов, но никак не держаться. а между тем, ты сжимаешь кулаки покрепче, оставляешь следы на ладонях. ногти впиваются в кожу. кровь. ты любишь кровь. при ярком освещении твои волосы кажутся такими же бордовыми. ты боишься умереть? да. боишься. что уж там таить. какие дураки говорят, что не боятся смерти ? тебе не дано их понять. все, в той или иной степени, боятся смерти. это страшно. очень страшно. это не романтично совсем. но ты никому не скажешь об этом. потому что? сама знаешь, запрещено бояться. стоп. что вообще за мысли. ты бредешь по коридору, стаскиваешься вниз по лестнице с башни. ты готова сесть и расплакаться прямо там, но держииись. ты ещё не достигла своей конечной цели. ты должна расследовать это преступление. и пусть все думают, что тебе это больше всех надо, потому что ты боишься за остальных учеников хогвартса. ты-то знаешь, ты боишься за себя. больше всего. боишься умереть. очень боишься. но пусть все думают, как хотят. ты все знаешь, знаешь лишь ты. уже подземелья. вот куда ты шла. встретить бы кого. вряд ли повезет. тут пусто. как и у тебя на душу. ага. гармония. хоть в чем-то. это отлично. просто замечательно. а теперь - отставить игру. садишься. прямо на пол, ну что за манера? там же грязно. ах. а это что? слезы. сорвалась. д у р о ч к а
Стены подземелья пахнут вековой грустью. Ты всегда замечала это, проводила по ним руками, словно пытаясь обнять, пожалеть, утешить. Они вбирали в себя все печали тех, кто обучался здесь когда-либо, жаль, мало кто это замечает. Эти стены помнили ещё четверых молодых людей, которые построили их, помнили каждый год и каждого человека. Серая радуга, которой словно что-то мешает обрести цвет. Может, сил не хватает, может краски, а может и желания. Тебе кажется, они хотели бы быть зелёными, хотя это лишь твои иллюзии. Провести по ним рукой, можно даже губами - только чтобы никто не видел, не поймут просто. Это ведь целый лабиринт - подземелья Хогвартса, а посередине стражем-минотавром, полу-быком, полу-человеком ждёт кабинет декана. Один раз, когда ты бродила здесь, ты распустила по ниткам дорогой кашемировый свитер Анфлёраж. Эйвери не ругалась, улыбнулась просто грустно и сказала тебе, что белкам свойственно иногда совершать странные поступки. А ты ведь искала выход из этого кабинета. Какой - неважно, главное ведь не свойство, а чтобы был настоящим и привёл куда-то. Поворот, другой - ты неслышно идёшь по коридору. Семикурсники советовали в одиночку не ходить по коридорам - Гриффиндорцы и компания совсем с ума посходили - малышка Делакруа со второго курса находится в больничном крыле - а вы, не сговариваясь, посетили её всем факультетам. Нет, вы не устраиваете массовых акций протеста, не накидываетесь на остальных студентов с воплями о мщении, просто молчите, а в глазах презрение. Так было всегда, вы - вечные козлы отпущения, так уж сложилось и не тебе это менять. Но ты упрямо ходишь везде в гордом одиночестве, даже Ланни, Лизу и Анфлёр попросила дать тебе отдохнуть - тебе ведь плевать на остальных, не думаешь о безопасности. И ты ведь вечная самоуверенная дрянь - я могу постоять за себя, я и остальные - это разные вещи. Очнись, девочка. Но нет, упрямство всегда было главной частью всей твоей сущности, ты не откажешься от него, ни за что. Поворот, опять. Может, они бесконечны? Минотавр, где же он? Ты не хочешь быть Ясоном, тебе больше по душе Ариадна - спасать героев, конечно, не твоё, однако всё же лучше, чем сражаться с монстрами. Да, хороша Ариадна - волосы растрёпаны, заспанная вся такая. Хотелось прогуляться вечерком - после крепкого дневного сна. Прогульщица, как не стыдно - а ещё называешь себя старостой. Плохая, плохая белка. Но прорицания нагоняют на тебя тоску - ты, всё же, не Трелони с Хаффлпаффа - та слушает весь этот бред открыв рот и томно закатывая глаза. Усмехаешься. Вздрагиваешь. Снова усмехаешься. Нервы расшалились? Да нет, этот плач слишком явственный, чтобы быть твоей галлюцинацией или игрой воображения. У белок чуткий слух - подбадриваешь себя и всё так же неслышно идёшь в сторону звуков. Девушка. Милая такая - лицо в коленях, только вот не помнишь ты никого с шикарными рыжими волосами. Значок - Гриффиндор. Значит... -Эванс? - а эта-то что сюда забрела? Перепутала верх с низом и потопала по лестнице к подземельям, чтобы придти в башню Гриффиндора? Да, звучит не слишком правдоподобно. Мимо вас с Эванс проходят две твои однокурсницы, смеряют вас взглядами - тебя удивлённым, а рыжую Гриффиндорку - презрительным, однако молчат. По крайней мере, по отношению к Эванс, что не может не радовать. Не калечат - и то хорошо. -Белка, ты бы не ходила тут одна. У нас ещё одна в больничном крыле - третьекурсница на этот раз. - блондинка качает головой и пожимает плечами - дескать "что делать с этими идиотами". Ты киваешь. Это уже сумасшествие, форменное сумасшествие - так нельзя, люди, слышите? Но тебя никто не слышит - ни свои, ни ало-золотые. Ведь белки не могут говорить так, чтобы их понимали люди. -Спасибо, Присцилла. Схожу, навещу. Доброго вечера, Сульпиция. Не волнуйтесь, со мной всё будет нормально, - девушки улыбаются тебе в ответ и бросив напоследок что-то вроде "удачно тебе пообщаться с этой" скрываются за поворотом. Три поворота налево, два направо - и гостиная, после кашемирового свитера ты в состоянии с закрытыми глазами найти здесь гостиную своего факультета. Интересно, они не сказали ничего Эванс из-за тактики молчаливого презрения или просто побрезговали? Очередной всхлип отрывает тебя от размышлений. -Рыжая, хватит ныть, - хотела назвать грязнокровкой, но язык почему-то не повернулся. Словно чувствуешь, что это будет каплей, после которой Эванс затопит своими слезами всё подземелья. А интуиции веришь всегда - поэтому держишься. "Замечательно. Я в подземельях наедине с нашей Гриффиндорской пай-девочкой, которая ведёт подрывную деятельность по их затоплению. Просто потрясающе," - раздражаешься, хмуришься и качаешь головой, а потом садишься на грязный пол рядом с Гриффиндоркой. -В чём дело? Тоже поняла, что на дубах не растут орехи?
ненавидишь эти стены, эти подземелья? правда, все же знают. они, похоже, отвечают тебе взаимностью. ты же рыжая грязнокровка. тебе сюда нельзя. сама это прекрасно понимаешь. но что же заставило тебя прийти сюда? знаете, бывают такие вещи, хоть и плохие, но тя-я-янут, как магнит скрепки. есть в этих сырых, темных, страшных стенах что-то такое завораживающее, таинственное. темное. наверно, слишком много светлого вокруг тебя и в тебе последнее время. ну а что эти башни гриффиндора? светлые, солнечные, яркие. полная противоположность. да ну, там даже плакать нельзя. просто противопоказано. хотя о чем ты вообще говоришь? тебе. тебе, Лили Эванс, и вовсе нельзя плакать, когда ты уже перестанешь терзать себя. и вот сейчас, сидя на холодном каменном полу, понимаешь, насколько нелегка профессия клоунов. вы спросите - причем тут они? просто очень тяжело смешить людей, когда хочется умереть денька на три. вот в такие моменты задумываешься, почему если смерть - то навсегда? почему люди не могут умирать на время. чтобы отдохнуть. а что, хороший такой релакс. боже, и что за бред лезет к тебе в голову... но ничего не поделаешь, мысли тяжело контролировать. и так странно, никого вокруг. "и почему никто тут не ходит?...обычно же куча народу!" - не успела эта мысль проскочить у тебя в голове, как рядом начинают раздаваться голоса. ты понимаешь, это никак не гриффиндорцы. это серо-зеленые. ты не торопишься поднять голову, не спешишь увидеть их. а зачем? ты вообще никого не хочешь видеть, но тут появляются они. остается глупая надежда, что тебя никто не заметит. но она слишком уж глупая. даже больше, чем просто слишком. с твоими волосами тебя вряд ли можно не заметить хоть где-нибудь. тебе даже в снегу не удастся замаскироваться, если он, конечно, выпадет не апельсинового цвета. все твои самые маленькие, хрупкие и тоненькие ниточки надежды рвутся, когда ты слышишь свою фамилию. ненавидишь, когда тебя так называют. так... грубо. фамилия - это фе. это грубо. и голос тебе не нравится, сразу слышно - Слизерин. голоса учеников этого факультета отличить очень легко. особенно, когда проучился с ними в одной школе 6 лет... так и хочется закричать "ну Эванс, Эванс, посмотрели - и пошли дальше, что надо?". но ты твердо понимаешь, что это выйдет очередным скандалом, причем в него ввяжутся все, кому не лень. поэтому надо по-быстрому разобраться, поговорить и разбежаться. ты уже хочешь что-то сказать, но слышишь другие голоса рядом. "о нет, их ещё и много. стадо змей. такое бывает?!" да ладно. тебе не привыкать. же знаешь, эти змеи хоть и ядовиты, но яд их не смертелен. так что, это ещё ничего. переживешь. только почаще себе повторяй, что ты сильнее, чем они. ведь это так и есть, ибо твоя сторона - добро, а их - зло. добро сильнее зла, сама знаешь. хотя ты также прекрасно знаешь, что это всего лишь стереотип. как же ты бесишься, когда слышишь их пафосные, длинные, фальшиво-нежные имена. чувствуешь на себе эти презрительные злые взгляды. и откуда в людях столько недоверия, столько гадости? неужели нельзя просто пройти мимо, просто оставить одну, когда этого так хочется. нет, это не в их стиле. ты успеваешь незаметно, ну или незаметно лишь для тебя вытереть слезы. а почему? потому что эти слизеринцы, не должны видеть их. они не достоины настоящих, искренних, человеческих слез. иг-руш-ки. таково твое мнение о всех них. хотя нет, не всех. там попадаются редкие экземпляры. просто волшебные экземпляры. ты чувствуешь, что людей вокруг становится все меньше, поднимаешь голову и видишь только Розье. Беллу Розье. и почему она не ушла. неужели она знает, что такое жалость? неужели, она в ней проснулась? да нет, этого не может быть. очередная насмешка. ничего больше -во-первых, Белла, здравствуй, а во-вторых, у меня есть имя, и оно немного отлично от того, как назвала меня ты. прояви хоть каплю уважения. в-третьих, я не ною. и, наконец, в-четвертых, даже если бы это было так, то тебя это не касается. и эти глупые шутки. они тебя раздражают. тоже. -нет, Бель, все намного серьезнее. смерть. и одного слова достаточно. в глазах застыл страх.
Усмехаешься. Она смотрит на тебя неприязненно, недоверчиво так. Хотя, чего ты ожидала - это ведь не твои волшебные девочки - не Анфлёр, не Лиза и уж тем более не Ланни. Зачем-то пытаешься сравнить свою маленькую принцессу с Эванс, смотришь на неё пристально и вздыхаешь - нет, не похожи. Может, именно в этом проблема? Слизеринки все сильно похожи друг на друга - есть какие-то черты общие. А у Гриффиндорок у всех только дурацкая улыбка - двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Это ведь не заразно? Ты усмехаешься, поворачиваешься к Эванс снова. Надо, наверное, спросить что-то, только вот мысли не лезут в голову, а убегают куда-то. В детстве ты мечтала увидеть фестрала, даже родителям об этом говорила - они смеялись. А пару дней назад в Хогвартсе погибла девушка и детская мечта внезапно пропала - ты вряд ли сама понимаешь, почему. На место белой полосы пришла чёрная, только вот зебра жизни попалась особенная - тёмные полосы такие длинные, огромные просто, а белые - проблесками, такими яркими, запоминающимися, но редкими. Хотя кто знает, может так оно и лучше? Хочется спросить у Эванс, какова зебра её жизни - только она ведь поймёт неправильно - решит, что издеваешься или смеёшься над ней, а ведь действительно интересно - у всех ли зебры жизни такие или только твоя окунулась в детстве в чёрную краску. Усмехаешься невесело снова. Глупо, как глупо. Надо быть довольной своей жизнью, только для этого сама жизнь должна быть настоящей, искренней такой, а не пародией, в которой люди убивают друг друга, зелёный свет авады кедавры освещает всё вокруг, но нет дождей из лакричных конфет. -Лучше бы мне попалась зебра-альбинос, - возвещаешь задумчиво и косишься на Эванс: -Забудь. Для начала, Беллой будешь называть Блэк, а меня Белка зовут. Белинда в крайнем случае. Имя твоё я знаю, спасибо, рыжая. И да, ты права, меня это не касается, - раздражённо поднимаешься - чёртова правильная Гриффиндорская идиотка. Ей ведь не понять, что ты ты только так и умеешь выражать своё сочувствие, свою жалость. -Два поворота направо - лестница, - зачем-то бросаешь напоследок, делаешь уже шаги в сторону гостиной, как внезапно улавливаешь её последние слова - тихие, будто неуверенные - и оборачиваешься. Смотришь - долго, словно взвешиваешь что-то. Вернуться - не вернуться. Пожалеть - плюнуть. И что-то перевешивает, подходишь, словно нехотя, встаёшь рядом - не садишься уже - уверена, почти наверняка - сейчас Гриффиндорка снова скажет что-то, вновь разозлишься - не любишь, когда тебя задевают, гордая слишком, как и все с твоего факультета. Смотришь на Эванс сверху вниз - со снисхождением. Была бы она твоей подругой, ты бы сказала нечто вроде "глупая-глупая Лили", усмехнулась и обняла. Но ты просто стоишь, покачиваешь головой и смотришь с лёгким удивлением, не ожидала такого от самой умной девушки курса. -Умная ты, Эванс, а всё равно дура. Она умерла - все мы там будем. А ей уже легко, здесь быть - это куда больший подвиг. Войны двух толп баранов - одни возомнили, что магглы и маги равны, другие решили, будто достойны править миром только потому, что являются им, а это ведь так мало. Страшно - это то, что ваши творят - две маленькие девочки в больничном крыле. Делакруа все любили, солнышко наше маленькое. А теперь её, говорят, может даже в Мунго увезут. А это - уже жестокость, понимаешь? Хотя нет - вряд ли, - качаешь головой, усмехаешься снова. Смотришь на рыжую Гриффиндорку сверху вниз и чуть-чуть улыбаешься уголками губ. Редко такое бывает, чтобы к кому-то кроме своих волшебниц обращала улыбку. А тут - Эванс, которая вроде никто тебе, но всё равно почему-то хочется приободрить, поддержать, сделать что-то хорошее. Пока в голову не заползают другие мысли - а что, собственно говоря, Эванс здесь делает? Двух девочек с младших курсов ведь нашли прямо в подземельях, иначе бы никто и в ус не дул - мало ли, какие стычки бывают. Мнительность - порок, тем более когда видишь, что разбитая Эванс на роль народной мстительницы ну никак не тянет. Страшно ей, но вот зачем тогда полезла? Играет в Шерлока Холмса? Ищет убийцу Хаффлпаффки? -Что ты здесь забыла, Эванс? Детектив? Надеешься найти ещё один труп? - говоришь язвительно - ну неужели умница, такая разумная Лили поверила в ту же чушь, что и остальные? От сочувствия не остаётся ни следа, отворачиваешься резко и подходишь к окну - единственному, ведь эта часть подземелий - та малость, которая находится над чёрным озером, чуть выше класса зельеварения. Открываешь - крики чаек, морозный воздух - и изо рта вырывается облачко пара. -Знаешь, Присцилла любит мягкие игрушки. Они у неё на кровати лежат, чуть ли не пылинки с них сдувает. А у Сульпиции - не только огромные амбиции, но и прекрасная улыбка. Только вот поводов улыбаться поубавилось, - зачем-то тихо сообщаешь. Интересно, поверит? Вряд ли, ты бы на её месте не поверила. По ледяной блондинке не скажешь, что она спит в обнимку с плюшевым медвежонком, а ведь правда это, умиляет она тебя - эта неприступная, хладнокровная девочка. А Эванс не поймёт, не признают ведь благородные Гриффиндорцы полутонов - им либо свет, либо тьма, а тебя давно уже определили во вторую категорию, повесили бирочку, проштамповали и запихнули в отдельный ящик. Только вот не любишь ты этого, поэтому хочешь объяснить Эванс. А поймёт ли?
она все усмехается, а ты молчишь, потому что пусто. в тебе пусто и нечего сказать. хочется запаковаться в коробку и отправиться под кровать. пролежать там так до конца года, или хотя бы до того момента, когда, наконец, опасность минует. а, может, и нет её, опасности этой? нет никакого убийцы, маньяка, нет того подлеца, что все ищут, что убил эту невинную хаффлпаффку. тогда - вопрос на засыпку: что же на самом деле является причиной её смерти? не знаешь ответа? то-то. тут все не так просто. и нет бы, успокоилась, не вариант для тебя. если уж ты начала, то все. пиши пропало. останавливаться ты не умеешь. тебе везде и повсюду нужны таблички "стоп" или ты столько глупостей наделаешь, что и не разгребешь. хотя вряд ли тебя остановят какие-то там таблички. тихо. но это пока тихо. вот уже Белинда начинает что-то говорить, ты поворачиваешься на звук. противно, правда? "снова какие-то имена, боже...ну какая разница? я же не сволочью её называю, а всего лишь Беллой".. тебе не понять всего этого. ты слишком ребенок. ты слишком боишься сейчас и тебе плевать. пусть она зовет тебя рыжей, грязнокровкой, да как угодно пусть зовет, только бы разобраться, кто хаффлпафку убил. кто может стать реальной угрозой для тебя. а все эти слизеринцы...ну обзываются и обзываются, грозятся и грозятся, все равно толком ничего сделать не могут. слова словами, а смерть... смерть это не просто слово. и она уходит. ты не любишь, когда люди уходят. ты в своей жизни никогда не уходила первая. и сколько ещё будешь жива, первая не уйдешь. ты будешь сидеть тут и надеяться, что кто-то придется, может быть, вернется... ты почти смирилась, что снова одна, но вдруг замечаешь, как Розье разворачивается и приближается к тебе. что заставило её сделать такой выбор? смотрит с удивлением. ага. не ожидала. привыкла видеть другую Эванс. другую Эванс-умницу. Эванс - гордость факультета. а тут. тут такая боящаяся Лили. знаешь, она заставляет прислушаться к себе. признай это. переступи через себя и признай. она рассказывает что-то о Делакруа, а ты все никак понять не можешь, что с ней случилось. ты вообще где-то в облаках витаешь. она думает, ты не понимаешь, что такое жестокость. она думает, ты совсем ничего не понимаешь. ты не способна понять слизеринцев. потому что ты гриффиндор. и это тоже определенное клеймо. футляр. и из него - никуда. -а что с ней, с этой Делакруа? - заинтересованно спрашиваешь ты. и Белинда умеет улыбаться, я так и знала, - думаешь ты и усмехаешься про себя. и зря все-таки с тобой девчонки спорили, не такая уж она злая и бесчеловечная. вон даже улыбаться умеет. правда, потом расскажешь им - не поверят. они ведь такие, совсем ничему не верят. но главное, ты знаешь. -и не детектив я, Белинда, - ты выделяешь имя голосом, -мне просто... просто интересно, понимаешь? так не должно быть. люди не должны убивать друг друга, это неправильно, несправедливо. совсем... и знаешь, я не верю, что это вы, отказываюсь верить. а у нас на факультете, честно скажу, ходят такие слухи, что это все ваши проказы. что вы такие жестокие и бла-бла. но я-то знаю, что это не так. почти знаю.. вот смотрю сейчас на тебя и думаю, разве ты способна на такое ?! встаешь, киваешь головой, невнятно шепчешь что-то. у тебя в голове сейчас такая каша из мыслей, разобраться почти невозможно. -нет...нет.. а дальше. дальше. это невозможно, нет, нет... Розье рассказывает что-то о слизеринцах? может, она с ними поссорилась? совершенно невозможно. а ты слушаешь, склонив голову набок. и думаешь, верить или нет? хотя разве это имеет значение сейчас. ты просто слушай, просто слушай. это приятно, когда тебе хоть что-то доверяют. и хотя ты тоже давно определила слизеринцев как вечное зло, но что-то заставляет задуматься все ли они одинаковые, такие инкубаторские и ужасные, неисправимые? нет. все совсем не так. ты не терпишь этих бирок, сама не терпишь, поэтому понимаешь. каждое слово. вдыхаешь воздух. тебе не холодно. тебе не бывает холодно. почти. -я верю тебе, не знаю, почему, но верю. может быть, потому что я тоже люблю мягкие игрушки, - усмехаешься,-или нет.. я же тоже гриффиндорка, а это согласись, штамп на мне, гласящий "храбра, умна, всегда весела и добра". а знаешь, как надоедает быть всегда такой? знаешь, как надоедает все это слишком хорошое? как надоедает эта клоунада? может быть, знает? нет, Лилс, ну что же ты наделала.
Смотришь на неё недоверчиво, качаешь головой. Маятник. Поверить - не поверить. Лжёт - говорит правду. А кто её поймёт, эту зеленоглазую Гриффиндорку. Ты всегда считала её идеальной Эванс, примерной Эванс, мисс я-никогда-не-плачу, она всегда ратовала за дружбу факультетов, а теперь - сидит и плачет в подземельях, не верит в причастность Слизеринцев, не знает, что происходит с младшекурсницами. Вот тебе и на - ты думала, Эванс всё знает, а уж эта новость прогремела по всему Хогвартсу - тебе так кажется по крайней мере. А может - только по Слизерину, который фактически полностью прекратил общение с другими факультетами из-за случившегося. -А ты не знаешь? Не заметила, что всё постоянно ходят парочками. Может ты думаешь, что у нас так принято? - верно, Слизеринцы большую часть времени гордо ходят поодиночке. Хотя, в общем-то, Эванс просто могло не быть до этого дела. А ты вновь начинаешь злиться - и не из-за рыжей Гриффиндорки - просто вновь и вновь вспоминаешь лицо девочки, лежащей в больничном крыле, а уж представлять на её месте малышку Цецилию Делакруа точно не хочешь. И не то, чтобы жалко - противно просто. Гриффиндор - воплощение чести и благородства, так откуда же тогда берутся те, кто нападает на девчонок? Вечный стереотип, как в случае со Слизерином - так может быть, он тоже не совсем верен? На каждой войне есть свои подонки и свои герои, на каждой стороне - думаешь и вздрагиваешь. Война? Да, это всегда называлось так, ничего не менялось. "Война между факультетами" - вы так привыкли к этой фразе, что никогда не заостряли внимание на словах. А ведь смысл очевиден. Но неужели кто-то хочет превратить эти глупые споры и переругивания в войну? Кто? Зачем? -Цецилия Делакруа в больничном крыле. До этого - ещё одна девчонка - второкурсница. Нашли в подземельях, а рядом - Гриффиндорский значок. Народные мстители, Мерлин бы их.. - бросаешь сквозь зубы, словно нехотя, а потом всё же садишься рядом с Эванс, брезгливо отряхивая дорогу. мантию от пыли. -Посмотри в окно, Эванс. Видишь, какой закат красивый? И я вижу, в том-то и дело. Все видят. Все мы одинаковые. Мы может не такие искренние, наивные и добрые, но тоже ведь люди. А для того, чтобы девчонку в туалете замучить, надо зверем быть. Ну или безумным фанатом - я слышала, она грязнокровкой была. Но проблема в том, что фанатик бы гордился этим, рассказывал всё. Не так всё просто, Лили, не так всё просто, - увлекаешься, называешь её Лили, даже не замечаешь. А потом осознаёшь - и отодвигаешься чуть-чуть, сама не знаешь зачем. Конечно же, все происшествия валят на вас - а кто-нибудь задумывался, кто виноват? Возможно, старшекурсники и заслуживают той неприязни, которая существует между вами, но чем виноваты маленькие дети? Какова вина первокурсников, которых шляпа своим громким возгласом отправила на Слизерин? Почему от них сразу же отворачиваются, откуда берётся стена отчуждения? Одни вопросы, миллионы, миллиарды, а ответов нет. Даже у вас, наверняка и у них. -Я? Не знаю, Эванс. Может и способна. Ради близких - наверняка. Но из-за взглядов, безумной идеи какого-то фанатика - вряд ли. Ведь то, что ты - грязнокровка - это отнюдь не минус. Это чудо какое-то, что магия нашлась в тебе, дочке обычных магглов. Кровь важна, но она - не главное, Эванс. Просто кровь помнит. Всё помнит. Я помню, как горела в пятнадцатом веке на костре Кристабель Розье, потому что моя кровь кричит об этом. А кровь твоих детей будет говорить о твоих делах - кто знает, может и ты будешь великой... - усмехаешься и неловко похлопываешь Лили по плечу. Никогда не умела проявлять дружелюбие с теми, кого друзьями не считаешь - просто не нужно было, поэтому улыбаешься уголками губ и откидываешь голову, прислоняешься щекой к холодным стенам подземелий и прикрываешь глаза - словно засыпаешь снова. Они холодные такие - успокаивают и манят. Чувствуешь, что вот-вот провалишься в сон снова - и через силу открываешь глаза, озадаченно смотришь на Эванс, пытаясь вспомнить, о чём же вы говорили пару минут назад. Эванс уже стоит у открытого окна, ты подходишь, высовываешься из него почти наполовину, так что страшно даже чуть-чуть становится. -А кто не любит мягкие игрушки? - рассеянно замечаешь ты и улыбаешься. Вспоминается большой плюшевый медведь - подарок отца - первый и единственный. Но от этого только более родной: -Не знаю, Эви, - странно смягчаешь её фамилию, снова улыбаешься и смотришь на закат - красный такой, под цвет значка на груди Эванс - не хватает только огненного льва или грифона, мчащегося по небу, который распахнёт крылья - и всем сразу станет ясно - сегодня только Гриффиндор побеждает: -Веришь, меня никогда не считали весёлой и доброй. По крайней мере, большинство. А вот злой и бессердечной - это всегда пожалуйста. Сдаётся мне и ты, и Поттер твой, да и все остальные любили так обо мне подумать, верно? - ухмыляешься - с грустью какой-то, словно теряешь что-то, слезаешь с подоконника и садишься на пол снова. И зачем ты ей всё это сказала? Не поймёт ведь, ты и сама не всё понимаешь, а тоже учить надумала.
